Поле боя — Украина. Сломанный трезубец - Страница 7

— Панове офіцри, будемо знайомі. Bci, хто бере участь у вченнях, мають піатвердити свій професійний piвень.— Полковник Плющ изъяснялся исключительно «державною мовою», но делал это несколько коряво. И вообще, по манере поведения он, скорее, напоминал прапорщика, а не офицера. Собственно, так оно было.

До распада Союза и развала армии он заведовал складом материально-технического имущества на аэродроме Васильков. В новых Вооруженных силах «независимой» Украины ощущался острый дефицит командного состава. Несмотря на обещанные высокие звания и золотые горы для тех, кто примет украинскую присягу, многие офицеры увольнялись в запас. Для настоящих офицеров присяга одна на всю жизнь. Поэтому на командные должности брали всех, присваивая на одно-два звания выше.

Так получилось и с новоиспеченным «офицером» Тарасом Плющом. Пару месяцев после присвоения ему звания старшего лейтенанта он пытался пройти летную практику в Чугуеве. Но с этим дело не заладилось. Плющ кое-как освоил полеты по кругу с инструктором на учебно-тренировочной «спарке» L-39. Но в первом своем самостоятельном вылете он после взлета умудрился перевести двигатель на режим малого газа, вместо того чтобы убрать закрылки. Бедная «Элка» пропахала носом борозду возле взлетной полосы. Мозг прапорщика получил сотрясение, хотя чего там было сотрясать… На этом блестящая летная карьера нового офицера Воздушных сил Украины была завершена. Но в этом «государстве кривых зеркал» профессиональный рост, к сожалению, зависел не от профессионализма, а от способности целовать под хвост таких же посредственностей, стоящих на несколько ступенек выше в общей иерархии лжи и тупости.

Тарас Плющ исправно подносил «презенты» начальству, составлял оптимистичные доклады о сокращении парка авиатехники и летного состава, приторговывал квартирами из летных городков и имуществом из воинских частей. И исправно получал новые погоны и соответствующее материальное довольствие, дослужившись до должности летного инспектора.

— Первым в инспекционный полет отправится командир звена капитан Щербина.

После официальной части командир части лично вызвал Олега к себе в кабинет.

— Геннадий Викторович, что случилось? Почему нам назначают новые проверки, ведь кандидатов для участия в учениях и так отбирали тщательно?

— Олег, я и сам всего не знаю, — полковник Михайлов ценил Щербину за его летные и человеческие качества и был с ним откровенен. — Я недавно был в Киеве, там вообще все с ума посходили, политики грызутся за власть, военные тоже пытаются отхватить кусок пожирнее. Об одном тебя прошу, Олег: обойдись в этом вылете без обычных твоих фортелей. Я сам ненавижу таких лизоблюдов, как этот «подпол», но нужно все это перетерпеть. И доведи до своих подчиненных, они у тебя парни молодые, горячие.

— Товарищ командир, не переживайте, я вас не подведу.

*** * ***

Полет с проверяющим — как в парк с тещей сходить: сплошные аттракционы и никакого удовольствия. Примерно такие чувства испытывал Олег, пилотируя Су-27УБ с полковником Плющом в задней кабине. За их полетом наблюдал комполка, и Щербина намеревался сдержать обещание.

Управлял самолетом он очень плавно, избегая резких маневров и больших перегрузок, благо истребитель был так же прост в управлении на малых скоростях, как и на других режимах полета.

— Ну что же вы, пан капитан, словно с барышней танцуете, покажите, будь ласка, настоящий пилотаж, — не унимался инспектор.

— Пан подполковник, согласно инструкциям и во избежание летных происшествий существенно ограничен пилотаж с максимальными перегрузками. Виноват, пан полковник.

— И как же вы, пане капитан, собираетесь защищать суверенное небо Украины?

Олег скосил взгляд на красный рычаг принудительного катапультирования из второй кабины. Больше всего на свете ему сейчас хотелось выбросить эту лживую, лицемерную суку из задней кабины. Вот мразь! Была б его воля, и Щербина припомнил бы ему и Скнилов, и отсутствие топлива, и бардак в армии из-за таких вот «Плющей».

Но пан «подпол» услышал в наушниках летного шлема только то, что должен был слышать:

— Украина — мирная держава, и мы полностью полагаемся на сочувствие мирового сообщества, пане инспектор.

«На обиженных воду возят, а еще на них балконы падают, и еще с ними злые дядьки творят мерзкие вещи. А считаются только с сильными, а не страдающими комплексами национального иждивенчества», — подумал Олег.

— Да, вы абсолютно правы, капитан. Заходите на посадку.

— Есть. Ручей, я — 801-й, на четвертом, шасси выпустил. Посадка?

— Восемьсот первому посадку разрешаю.

На аэродромной стоянке их уже ждал комполка.

— Ну, как слетали?

— Хорошо слетали, товарищ полковник, — ответил инспектор. — У вас, пане полковнику, очень хорошие летчики. Правда, несколько зажатые и чересчур полагающиеся на инструкции. Надо бы вам в них инициативу воспитывать.

Полковник Михайлов, который после учебных воздушных боев с «безынициативным формалистом» Олегом вылезал из кабины Су-27 мокрый от пота, да так, что комбинезон выкручивать можно было, лишь улыбнулся:

— Четкое следование инструкциям — для нас самое главное в летной работе.

Олег тем временем обернулся и показал кулак хихикающим летчикам:

— Не вздумайте чудить, черти!

Остальные полеты, несмотря на волнение полковника, да и Олега тоже, прошли как по писаному Ребята старались и пилотировали сверхманевренные истребители, словно это были учебные бипланы У-2 тридцатых годов. После всего этого «авиашоу» полковник Михайлов вызвал всех летчиков к себе кабинет.